Неделю назад Наденька приехала на весенние каникулы к своему отцу Виктору, с которым её мать вот уже три года как была в разводе. Мама не любила папу, она всегда говорила, что он был тряпкой и бездельником, живущим за её, мамин, счёт. Когда они развелись, Наденьке было 7 лет, она только-только пошла в первый класс. Она любила отца и, узнав, что он больше не будет жить с ними, Наденька целый месяц проплакала, просыпаясь, каждое утро на сырой от слёз подушке и с воспалёнными по этой же причине глазами, белки которых были испещрены тонкими ниточками вен. В её памяти папа остался невысоким, худым брюнетом с длинными и тонкими, как у пианиста, пальцами, которые, почему-то всегда были очень холодными, что вкупе с папиной мертвенной бледностью, придавали бы ему зловещий образ, если б его не спасали огромные смешные в массивной роговой оправе очки с толстыми линзами и и улыбка его тонких губ, почти детская. Часто, папа брал Наденьку с собой в гараж, который он превратил в мастерску, где часто запирался на замок и делал кукол. Собственно, куклами он и зарабатывал семье на хлеб. Каких тут только не было! И изящные марионетки, с конечностями прикреплёнными к тонкой леске, и смешные пупсы с большими головами и маленькими чубами, и плюшевые щенята и котята, с весело задранными вверх хвостами и добрыми ясными глазами. Наденька любила папины игрушки. Особенно ей полюбилась кукла клоуна – с улыбкой до ушей и рыжими вихрами виднеющимися из-под красного колпака с металлическим серебристым помпоном. На полу гаража был люк, который всегда был закрыт и под который папа строго-настрого запретил дочке заглядывать. Наверное, там хранятся другие игрушки, — думала Наденька – и папа не хочет, чтобы я их трогала. Хотя, порой она сомневалась в этом – из люка, закрытого на тяжёлый навесной замок, шёл какой-то тошнотворный запах, природу которого Наденька никак не могла понять, она думала, что так пахнет материал, из которого папа делает игрушки. Иногда, Наденька даже слышала откуда-то из под половых досок какие-то стоны, но принимала это на счёт своего разыгравшегося после просмотров ужастиков воображения. По крайней мере так всегда говорил папа. Гараж находился довольно далеко от дома. При разделе имущества мать не стала обращать внимания на ветхую постройку и забрала квартиру, гараж же остался за Виктором, который оборудовал его под дом. Мать запретила Наденьке навещать отца. Но неделю назад, впервые за три года, разрешила и довольная Наденька отправилась на весенние каникулы к папе. 
*** 
Виктор кончил на покрытый белым пушком наденькин живот, после чего поцеловал её в тонкую мраморную шею и, откинувшись на продавленный, пропахший мочой и старостью диван, закурил. Наденька лежала с закрытыми глазами и, по её уже начавшему разлагаться леопардовому телу ползали с десяток жирных синих мух, которые исследовали гниющее девичье тело своими жадными хоботками. Внезапно, одна из тварей как в трясине увязла своими волосатыми лапками в сперме Виктора и попыталась уже было взлететь, но Виктор которому всё это показалось забавным, не позволил ей этого сделать, опалив её прозрачные крылья влажным от слюны окурком. Муха зажужжала, перевернулась на обескрыленную спину и принялась лихорадочно биться в густом человеческом семени, пока Виктор не взял её обессиленную и еле живую и с глухим хрустом не раздавил между своих тонкихпальцев. 

Виктор криво ухмыльнулся и вытер перепачканные какой-то жёлтой дрянью пальцы о свою распахнутую рубашку. Он достал блокнот и, глядя на наденькино тело, набросал на листок, с загнувшимся уголком, эскиз новой куклы. Он закрыл глаза и решил, что приятно быть одновременно и Творцом и Разрушителем сущего.
Светало, и густой предрассветный гной, сквозь муть прокопченных и давно немытых оконных стёкол, окрасилв в нежно розовый цвет, валяющегося в пыльном углу с раскинутыми тряпичными руками клоуна.